29 мая в заповеднике "Бабий Яр" в Киеве вспоминали одну историю. Ей уже шестьдесят лет, хотя, как это часто бывает, считать можно по-разному...
Есть сюжеты, которые сопровождают человека на протяжении всей жизни, проявляясь в связанных между собой или, на первый взгляд, не связанных эпизодах. Только в финале, спустя десятилетия после того, как прозвучали первые реплики, зритель (или действующее лицо) видит результат работы. Такие истории придают жизни ощущение осмысленности, о них рассказывают, иногда пишут книги. Но есть и другие, они развиваются дольше одного поколения, и какое-то время невозможно понять, о чем это все, к чему приведут усилия нескольких упрямцев. Люди сражаются с обстоятельствами, умирают, не сумев их одолеть, не реализовав идею, которую ставили выше обычных человеческих интересов. В таких случаях современники считают, что обстоятельства оказались сильнее. Поколение уходит, история как-будто обрывается, но не забывается. Однажды все может измениться: политическая система, экономика, нормы жизни общества, да и страны, потому что условности, искусственные правила всегда временны. И вот о вроде бы забытом сюжете вдруг вспоминают, оказывается, он не закончился, и теперь развивается на наших глазах. Следить за такими историями удивительно и невозможно не думать о том единственном Зрителе, который видит их во всей полноте, от начала и до конца.
Какую бы точку отсчета для истории мемориала в Бабьем Яру мы ни выбрали: 1961, когда прозвучали слова Евгения Евтушенко "Над Бабьим Яром памятников нет", или 1959, когда появилась статья Виктора Некрасова "Почему это не сделано? (О памятнике погибшим в Бабьем Яру)", или 1945, когда впервые было принято решение о возведении монумента, сознание все равно будет удерживать дату 29 сентября 1941 – день начала массовых убийств евреев Киева нацистами, одного из самых известных событий Холокоста.
Происшедшее в те сентябрьские дни в Киеве подробно расследовано и исследовано, поименно названы, осуждены и все, кто ставил задачи и основные их исполнители; насколько возможно, изучено и то, кого расстреливали в Бабьем Яру не только в 1941, но и в последующие два года.
Конкурс на создание памятника жертвам нацистов в Бабьем Яру был объявлен только в 1965. Тогда же предельно ясно проступило основное противоречие между конкурсными требованиями и реальной задачей монумента в Бабьем Яру. Регламент определял, что памятник должен "...художественным образом отображать героизм и непреклонную волю нашего народа в борьбе за победу великих идей коммунизма, за честь и свободу Родины, мужество и бесстрашие советских граждан перед лицом смерти от рук немецких палачей, должен показать зверское лицо гитлеровских захватчиков". А для киевлян, у которых на дне сырецкого оврага лежали, засыпанные землей, кости родных, важно было сохранить память и передать ужас чудовищной трагедии, совершившейся на этом месте осенью 1941.
В 1965 еще активно работали архитекторы, имена которых мы вспоминаем, когда говорим о пред- и послевоенной застройке города. Все они, и Иосиф Каракис, и Абрам Милецкий, и здравствующий ныне Михаил Будиловский, принимали участие в конкурсе на создание мемориала в Бабьем Яру. Позже, уже в Париже, Виктор Некрасов написал: "это был, пожалуй, один из интереснейших конкурсов, которые я видел". Сохранилось множество воспоминаний о самом конкурсе и о работах, представленных скульпторами и архитекторами; практически во всех упоминается проект "Когда рушится мир" Ады Рыбачук и Владимира Мельниченко. О нем писали Виктор Некрасов, Карл Кантор, Исаак Трахтенберг, во время общественного обсуждения его активно поддерживал Сергей Параджанов. Работа Рыбачук и Мельниченко запоминалась мгновенно и потом удерживала внимание, не отпуская его.
Конкурс, как предсказывали люди опытные в чиновничьих играх, тихо свернули, не определив победителя, а 11 лет спустя появился памятник Советским гражданам и военнопленным солдатам и офицерам Советской Армии, расстрелянным немецкими фашистами в Бабьем Яру авторства Михаила Лысенка. В конкурсе он не участвовал, но некоторые идеи из конкурсных работ позаимствовал, заметно их изменив. До 1991 года этот памятник был единственным. Стоит он и сейчас, но так же за последние 35 лет в Бабьем Яру появилось немало других, они сохраняют память о различных группах людей, о представителях разных народов, убитых в этом месте. После 2019, в период, когда Мемориальным центром Холокоста "Бабий Яр" руководил Илья Хржановский, добавились три инсталляции, радикально отличающиеся от всего, что до этого возводилось в заповеднике. Оценку давать им не стану, но уверен, что и таким образом можно мыслить о трагедии Бабьего Яра, помнить и думать о ней. Дело не в том, хороши или плохи мемориальные объекты, установленные сейчас на этой земле, важно, на мой взгляд, что ни все они вместе, ни каждый в отдельности, не соответствуют чудовищному масштабу преступления, совершенного здесь в 1941–1943.
Документальный выставочный проект "Когда рушится мир", представленный 29 мая в Национальном историко-мемориальном заповеднике "Бабий Яр" показал, что идея и концепция памятника, предложенные 60 лет назад Адой Рыбачук и Владимиром Мельниченко, не забыты и не пропали. В Мемориальном музее-мастерской Рыбачук и Мельниченко сохранилась документация и выполненный из бетона макет мемориала. В нем удивительно все: и первоначальная мощь художественного замысла авторов, и то, что за 60 лет огромный макет не был уничтожен, но сохранился и существует, а еще, что в прошедшие десятилетия, он словно продолжал аккумулировать энергию, и теперь, став частью легенды, фрагментом киевской истории, мог бы оказаться объединяющей конструкцией для всех памятников, уже установленных в Бабьем Яру.
История умеет помнить, она не забывает ничего. Если не забывают люди.
Алексей Никитин – писатель, живет в Киеве
Высказанные в рубрике "Блоги" мнения могут не совпадать с точкой зрения редакции
